Самый известный белорусский политзэк рассказал всю правду о режиме Лукашенко. Заказные приговоры, сфабрикованные дела, конвейер по посадке населения и полицейское государство. Про всё это в книге Игоря Олиневича «Еду в Магадан».
Магадан — врата в Колыму, порог перед дверью ледяного ада, истребительной каторги, навечно запечатлённый симфонией ужасающей прозы Варлама Шаламова. Историческая прелюдия нынешнего Архипелага ФСИН. До Магадана у осуждённых оставались какие-то иллюзии, за ним были рефлекс выжить и обречённость.
Впрочем, в Магадан белорус Игорь Олиневич так и не попал, да и в его книге нет никаких философских параллелей с «Колымскими тетрадями». Правда слог как-то по-шаламовски лаконичен и ярок. «Еду в Магадан» даже не о лагерях ещё, а о минской спецтюрьме КГБ, в городском просторечье «Американке», и политической системе, выстроенной Александром Лукашенко. Передо мной воспоминания анархиста, приговорённого судом к восьми годам строгого режима.
Олиневич с единомышленниками — «Друзьями свободы» — летом 2010 года провели антиправительственную акцию у посольства РФ, а кто-то забросил на территорию посольства коктейль Молотова. Год назад мемуарист лично закинул в Генштаб республики дымовую шашку. Это был «акт солидарности» с защитниками Химкинского леса, которых не хило трясли органы. Как посчитал тогда Олиневич: «Лучшая солидарность — новости о развитии движения».
Анархисты ещё живы. Я не анархист, к кое-каким ориентирам Олиневича, идейным и публичным, отношусь скептически, и понимаю, анархист — это всё-таки продукт стереотипов. Одно плохое — эксплуатацию на работе, он замечает, другое игнорирует, веря в набор догм: Станислав Маркелов хороший, националисты — зло, нация — ничто. Когда я был на зоне и по ТВ показали, что Маркелова нет, ветераны Чечни и Афганистана говорили, что Буданов для них — оклеветанный брат. Для Олиневича Маркелов добро, и он как-то не по-анархистски верит в версию системы об убийцах адвоката. Но по факту: анархия — главный драйвер молодёжного протеста в Белоруссии. Тамошние националисты, от нацистских сект до завербованных органами головорезов, как Сергей Малюта и РНЕ, — печальная картина. При этом — анархизм не имеет шансов взять власть: сарказм ситуации. «Смыгайся с системой» — и сразу тебя закроют лет на восемь, как Олиневича, без перспектив. Что ещё трагичней?
К книге: не удивительно, что её издало содружество «Радикальная теория и практика» и «Анархический чёрный крест». Купил, прочитал на одном дыхании: и вроде рождение новой личности в литературе, и, параллельно, всё до дежавю знакомо. С чего начать уже не знаешь? Автобиографическая вышла книга у анархиста Игоря, крепкого, рано облысевшего парня… Строки Олиневича ложатся стройно и ярко, врываясь свежим воздухом в полумёртвую литературу, что выходит на русском языке. Банальность, пошлость вкуса, заезженность тем — вот лицо русского худлита нашего века. Века, в котором, если и говорят ярко, то не прозаики, а журналисты. Например, Шаламов, Лимонов и Довлатов писали с себя. Они выросли титанами буквы, что наводит на мысль — проза умерла, да здравствует автобиографическая исповедь!
Проблематика Олиневича неисчерпаемая — тюрьма, суд, радикализм, классовая несправедливость. То, как белорус сделал «Еду в Магадан», даёт понять, что перед нами уже состоявшийся писатель, которому есть что выражать. Почти два года из жизни: 2010-й и 2011-й.
Олиневич пишет без цензуры. Сотрудничающих со следствием он именует суками. Это не брат тем терпимым, кто равнодушно взирает на походы некоторых оппозиционеров в Следственный комитет РФ: помочь «разобраться» в Болотном деле. Предположу — автор работал над воспоминаниями в СИЗО, накануне отправки на зону. Лаконичный текст ложился от руки, и как он попал на волю, остаётся только догадываться. И ясны мотивы, почему тюремная управа снова и снова обрушивается на Олиневича, мстя, а его мать вдруг увольняют с работы. Больная система с животной ненавистью не прощает правды.
Первые строки интригуют: политзэк пишет, как скрепя сердце бежал из Белоруссии в Москву, поняв, что власти не простят акцию. Осенью «друга свободы» отлавливают российские чекисты, назначив от лица сексота встречу на Горбушке. Скрутили, мешок на голову, в машину и сдали КГБ Белоруссии на границе. Считай, похитили, никаких тебе предварительных задержаний и даже оформлений. «Три месяца в бегах притупляют чувство опасности. Я должен был успеть срисовать агентов во время встречи и дать по тапкам, попутно залить газом морду казачка», — с детской непосредственностью рассказывает Игорь как затикали часы его восьмилетнего срока.
Дальше я предчувствовал, что Олиневич опишет, как его лупили следователи, но нет, хотя побои и имели место, но только в СИЗО. Пока всё более или менее: «Заводят, сажают на стул, лицом в стол, шапка на голову, впереди самая долгая ночь в моей жизни». В России за «подвиги» в духе коктейля Молотова пытают и отдают под суды по статье терроризм. АБТО. Белорусская система пытается дезориентировать с помощью дезинформации, подключает метод — добрый следовать и злой, да держит в холодной камере ИВС, где не гаснет лампа. Тело без синяков, но дух психует.
Тюрьма «Американка» — ворота для пути назад, в прошлое твоей жизни: пока не освободишься, будешь жить, прокручивая в мозгах прожитое на воле. Олиневич всё время перебирает пройденный отрезок судьбы, как-то странно встретив в сокамерниках знакомого из антифа — Макса, севшего за наркотики. Прослушка, расчёт на болтливость? Мелькает понятная лишь посвящённым аббревиатура МТЗ-РИПО. Это белорусский футбольный клуб, чьи хулиганы угостили шоумена Максима Тесака (Марцинкевича) порцией мочи, а потом размазали по асфальту, у автобусной остановки, его дружков из Москвы.
Апелляции к прошлому рисуют Олиневича парнем интересным и типичным для нашего времени. Молодой максималист: анархия, бесклассовое общество, утопия, выкристаллизованная политическими сумраками позапрошлого века и поныне тревожащая головы радикалов, да и модных тусовщиков тоже. Из юного субкультурщика — панк-хардкор сцена, футбол и драки с наци — он превратился в радикала. Не такого, кто как в эпохи разгула анархистов убивал и взрывал, а таких, кто бросает вызов системе красочными и не санкционированными акциями прямого действия (привет! пример НБП), и учит азы подпольной жизни. Другие анархисты, легалисты с «Инди-медиа», убоявшись жизни под колпаком, отписали «Друзей свободы» в провокаторы. «Подлый акт отступничества в тяжёлый момент времени», — злится Игорь.
После Минского восстания в декабре 2010 года, реакции народа на выгодные режиму результаты выборов, антиправительственные силы начали давить. Десятки — в тюрьму, сотни на допросы. В «Американку» пришёл спецназ в масках, и вот Олиневич констатирует — народ безропотный. На спецу 70 зэков, весомая часть из оппозиции. И били их да издевались над ними спецназовцы каждый день. «Всё начинается в 6 утра с рёва масок. Тащат в спортзал, ставят на жёсткую растяжку, бьют под дых. Записываюсь в медпункт, снять побои. Вся камера идёт к начальнику, полковник Орлов — вы террорист, зачем избили двоих контролёров?» Парадокс: в России политзэки разбросаны по тюрьмам. В Белоруссии собраны все вместе. Однако бунта, вскрытых вен, голодовок, как у ирландских республиканцев в английских тюрьмах, не случилось. Белорусская душа.
Суду места в мемуарах отведено не густо, пара страниц. Процесс был фарсом. «Неужели я дал повод, чтобы предлагать мне такое, сколько миллионов народа они извели и рассчитывают, что я могу променять совесть на подачки», — отвергает осуждённый приглашение хозяина тюрьмы остаться в хозбанде «хакером».
Однако худшее впереди. Я думал, что тюрьма — достаточно негативное место, но зона вышла по-своему хуже. Система, не сломав Олиневича, отняла у него восемь лет жизни: таков приговор мантий. И чувствуется, что отпускать его — приговор высосан из пальца — не будут. Восьмерка строгого, лагерь в зоне выбросов химических предприятий. Но в книге этого нет. Будет?
«Еду в Магадан» нужна нашему обществу, где культивируется Беларусь под железной рукой Батьки. Дрессированные коммунисты, КПРФ и доморощенные националисты отбивают клавиатуры, изображая Луку антиподом Путина, а РБ (Республику Беларусь) раем. Ультраправые, прикормленные Кремлём, не жалеют красок. Впрочем, эти товарищи чистоплотностью и умом не отличаются. Держава, показанная Олиневичем, отвратительна. Мотив понять, как он попал в анархи. «Беларусь — семейная корпорация с доходом в несколько десятков миллиардов долларов. Люди для корпорации расходный материал, за 20 лет прошло через пенитенциарную систему 1,2 млн человек, оправдательных приговоров 0,2 %». Если родина — большая барщина Семьи, то Запад злит Игоря неокапитализмом. Права труда, американская мечта тают, когда он подался за рубеж. «Работа на лайнере: 10-часовой рабочий день без выходных, переработки не оплачиваются, сбитые в кровь мозоли обычное дело, повсюду супервайзеры, система стукачества, чернорабочим нельзя ходить в шортах, иметь своеобразную прическу, разговаривать с пассажирами», — грызёт читателя автор.
Творчество Олиневича — не первая политическая вещь про тюрьму на русском языке, но первая о Белоруссии и современном анархисте в неволе. До него про места изоляции вспоминали нацболы и националисты, целый десяток книг. Оно и понятно, кого больше репрессируют, тому есть, что рассказать и что выплеснуть. Тираж книжки политзэка символический — всего-то 900 экземпляров. На всех не хватит. Реалистичности добавят сочные рисунки Василия Перо и Данила Дугума.